7 августа 2019 г. 46 государств — членов ООН, включая Беларусь, Китай и США, подписали Конвенцию ООН о международных мировых соглашениях, достигнутых в результате медиации (далее – Сингапурская конвенция), которая была принята на 73-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-Йорке 20.12.2018. В настоящей статье кратко рассмотрены основные положения Сингапурской конвенции в сравнении со сходными положениями Конвенции ООН о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений 1958 г. (далее – Нью-Йоркская конвенция), а также в контексте действующего законодательства Республики Беларусь.
Согласно п. 1 ст. 14 Сингапурской конвенции она вступает в силу через 6 месяцев после сдачи на хранение третьей ратификационной грамоты или документа о принятии, утверждении или присоединении, что, скорее всего, делает ее применение вопросом самого ближайшего будущего.
История разработки и цели принятия Сингапурской конвенции
При наличии очевидных преимуществ медиации перед другими способами разрешения международных коммерческих споров, в частности международным коммерческим арбитражем, для ее развития в глобальном масштабе, пожалуй, самым серьезным препятствием являлось отсутствие универсального правового механизма, аналогичного Нью-Йоркской конвенции.
В 2014 г. в ходе подготовки к 47-й сессии ЮНСИТРАЛ США, где медиация коммерческих споров пользуется большой популярностью, представили предложение о создании многостороннего документа, регулирующего приведение в исполнение соглашений об урегулировании, достигнутых в рамках международной коммерческой согласительной процедуры (медиации)
При этом, как следует из Резолюции Генеральной ассамблеи ООН 73/198, при подготовке Сингапурской конвенции преследовалась цель учесть разные уровни опыта в использовании медиации в различных юрисдикционных системах и предоставить государствам согласованные стандарты для трансграничного приведения в исполнение международных мировых соглашений, достигнутых в результате медиации.
Согласно Преамбуле Сингапурской конвенции, ее разработчики исходили из того, что использование медиации дает существенные выгоды, такие как сокращение количества случаев, при которых спор ведет к прекращению коммерческих отношений, облегчение осуществления международных операций участниками коммерческой деятельности и достижение экономии в процессе отправления правосудия государствами.
Также предполагалось, что создание основы для исполнения международных мировых соглашений, достигнутых в результате медиации, приемлемой для государств с различными правовыми, социальными и экономическими системами, будет содействовать развитию гармоничных международных экономических отношений.
Свой вклад в разработку текста Сингапурской конвенции внесли 85 государств и 35 неправительственных организаций. Параллельно с разработкой положений будущей конвенции происходила подготовка внесения в Типовой закон ЮНСИТРАЛ о международной коммерческой медиации и международных мировых соглашениях, достигнутых в результате медиации (далее – Типовой закон), нового раздела, посвященного международным мировым соглашениям и их приведению в исполнение. Оба документа унифицированы и призваны действовать, дополняя друг друга.
Справочно. В списке подписантов Сингапурской конвенции пока нет государств — членов ЕС. Скорее всего, это объясняется тем, что с учетом положений ст. 12 Сингапурской конвенции об участии региональных организаций экономической интеграции неясно, может ли ЕС ратифицировать конвенцию как блок или каждое государство — член ЕС должно сделать это индивидуально.
На первый взгляд, Сингапурская конвенция как по структуре, так и по содержанию напоминает Нью-Йоркскую конвенцию, вплоть до созвучности отдельных формулировок (например, статьи 5(2) обеих Конвенций). Однако при более внимательном прочтении становится понятно, что первое впечатление обманчиво и эти два документа имеют весьма существенные различия.
Сфера применения Сингапурской конвенции
Прежде всего, следует отметить, что до 2018 г. Типовой закон оперировал термином «согласительная процедура» (англ. – conciliation). Однако с внесением изменений в Типовой закон и принятием Сингапурской конвенции ситуация изменилась. Теперь оба документа используют единый термин «медиация», определяемый как процедура, независимо от того, как она именуется, и от основы, на которой она проводится, посредством которой стороны пытаются достичь дружественного урегулирования своего спора при содействии третьего лица или лиц («медиатор»), не обладающих полномочиями предписывать сторонам разрешение спора (п. 3 ст. 2 Сингапурской конвенции).
Представляется, что определение медиации, закрепленное в ст. 1 Закона Республики Беларусь от 12.07.2013 № 58-З «О медиации» (далее – Закон о медиации), вполне подпадает под сферу действия Сингапурской конвенции, хотя и не идентично закрепленному в ней более широкому понятию медиации. Можно предположить, что белорусский законодатель сочтет целесообразным скорректировать отечественное определение в рамках ожидаемого комплексного совершенствования законодательства, необходимого для реализации Сингапурской конвенции.
В соответствии со ст. 1(1) Сингапурской конвенции она применяется к соглашениям, которые достигнуты в результате медиации и заключены сторонами в письменной форме. Именно такие соглашения и именуются в Сингапурской конвенции «мировыми соглашениями», что создает определенную несогласованность с положениями действующего законодательства Республики Беларусь, которое оперирует термином «медиативное соглашение» (ст. 1 и 15 Закона о медиации).
Справочно. В отличие от Закона о медиации Сингапурская конвенция не содержит каких-либо дополнительных требований к мировому (медиативному) соглашению, кроме соблюдения его письменной формы и предоставления доказательств того, что оно было достигнуто в результате медиации, как описано в ст. 4 Сингапурской конвенции. При этом Сингапурская конвенция не требует, чтобы мировое соглашение было подписано медиатором (как это делает п. 1 ст. 15 Закона о медиации), а позволяет доказывать это иными приемлемыми способами.
Довольно либерально и современно, в отличие от Нью-Йоркской конвенции, Сингапурская конвенция подходит к оценке письменной формы мирового соглашения, допуская его заключение посредством электронного сообщения при соблюдении условий, описанных в ст. 2(2) и 4(2) Сингапурской конвенции. В то же время ст. 4(4) Сингапурской конвенции оставляет компетентным органам государств-участников возможность в случае сомнений запрашивать «любой необходимый документ» с целью проверки выполнения требований Сингапурской конвенции, что может существенным образом затруднить процедуру признания и приведения в исполнение мировых (медиативных) соглашений, заключенных иным способом, нежели собственноручное подписание сторонами и медиатором.
Справочно. Сингапурская конвенция применяется не ко всем мировым соглашениям, а только к тем, которые заключены в целях урегулирования коммерческих споров. Поэтому согласно ст. 1(2) Сингапурской конвенции из сферы ее применения исключены мировые соглашения по спорам, возникающим из сделок, совершенных в личных, семейных или домашних целях, а также мировые соглашения, касающиеся семейного, наследственного или трудового законодательства.
Мировые соглашения, которые были утверждены судом или были заключены в ходе разбирательства в суде и могут быть приведены в исполнение в качестве судебного решения, равно как и мировые соглашения, оформленные посредством арбитражного решения, Сингапурской конвенцией не регулируются.
Для применения Сингапурской конвенции необходимо также установить, что мировое соглашение являлось в момент его заключения «международным». Критерии для оценки закреплены в ст. 1(1) и 2(1) Конвенции.
Сингапурская конвенция (как и любые оговорки к ней или их отзыв) применяется только к мировым соглашениям, заключенным после даты ее вступления в силу для соответствующего государства-участника.
Справочно. Следует также обратить особое внимание на то, что Сингапурская конвенция говорит только о мировых соглашениях, достигнутых в результате медиации, и не распространяется на соглашения о применении медиации, то есть не обязывает государства-участники признавать и/или исполнять такие соглашения (например, в качестве условия для принятия дела к рассмотрению в государственном суде или арбитраже). В то же время Нью-Йоркская конвенция содержит обязанность государств-участников признавать и исполнять не только арбитражные решения (ст. 3), но и арбитражные соглашения (ст. 2). Представляется, что это является одним из наиболее существенных отличий между двумя конвенциями.
Помощь в исполнении мировых соглашений
Сразу же следует отметить, что непосредственный механизм приведения в исполнение мирового соглашения в Сингапурской конвенции не прописан. Этот вопрос оставлен на усмотрение национального законодателя. Согласно ст. 3 Сингапурской конвенции каждый ее участник приводит мировое соглашение в исполнение в соответствии со своими правилами процедуры и на условиях, изложенных в Сингапурской конвенции.
Аналогичным образом, если возникает спор по какому-либо вопросу, который, по утверждению одной из сторон, уже был урегулирован посредством мирового соглашения, государство — участник Сингапурской конвенции должно разрешить этой стороне ссылаться на мировое соглашение в соответствии с его правилами процедуры и на условиях, изложенных в Сингапурской конвенции, с тем, чтобы доказать, что этот вопрос уже урегулирован.
При этом, согласно ст. 6 Сингапурской конвенции, если в суд, арбитраж или любой другой компетентный орган было подано ходатайство или требование, которое касается мирового соглашения и которое может затронуть испрашиваемую по этому мировому соглашению помощь, то компетентный орган государства — участника Сингапурской конвенции, в котором испрашивается помощь, может, если сочтет это уместным, отложить вынесение этого решения и может также по просьбе одной стороны предписать другой стороне предоставить надлежащее обеспечение.
Пожалуй, наибольший интерес для анализа и наибольшие перспективы для будущей правоприменительной практики представляет ст. 5 Сингапурской конвенции, прообразом которой, очевидно, стала ст. 5 Нью-Йоркской конвенции – пожалуй, одна из наиболее важных и обсуждаемых международных правовых норм в истории международного коммерческого арбитража.
Как и в случае с Нью-Йоркской конвенцией, ст. 5 Сингапурской конвенции выделяет два вида оснований для отказа в предоставлении помощи в признании и приведении в исполнение мирового соглашения.
В ст. 5(1) Сингапурской конвенции перечислены основания, которые могут быть использованы только в случае заявления о них стороной, против которой испрашивается помощь, и предоставления ею соответствующих доказательств. Такие основания можно условно разделить на три категории:
- касающиеся стороны мирового соглашения (ее недееспособность) – ст. 5(1)(а) Сингапурской конвенции;
- касающиеся мирового соглашения (его ничтожность, утрата силы, неисполнимость, необязательность, неокончательность, последующее изменение, исполнение, неясность, непонятность или противоречие его условиям) – ст. 5(1)(b), (с) и (d) Сингапурской конвенции;
- касающиеся медиатора (серьезное нарушение медиатором стандартов или сокрытие обстоятельств, вызывающих обоснованные сомнения в его беспристрастности или независимости, оказавшее существенное воздействие или ненадлежащее влияние на одну из сторон) – ст. 5(1)(e) и (f) Сингапурской конвенции.
Статья 5(2) Сингапурской конвенции, в свою очередь, предусматривает дополнительные основания для отказа в предоставлении помощи по усмотрению компетентного органа государства — участника Сингапурской конвенции:
- противоречие публичному порядку – ст. 5(2)(a) Сингапурской конвенции;
- невозможность предмета спора быть объектом урегулирования посредством медиации – ст. 5(2)(b) Сингапурской конвенции.
В заключение следует отметить, что, согласно ст. 7 Сингапурской конвенции, ни одна из заинтересованных сторон не лишается возможного права воспользоваться мировым соглашением таким образом и в тех пределах, какие допускаются законодательством или международными договорами государства-участника, где испрашивается возможность положиться на такое мировое соглашение.
В качестве примера такого, безусловно прогрессивного, даже по международным меркам, законодательства, полагаем, можно привести нормы ст. 15(4) Закона о медиации и ст. 262-1 ХПК, позволяющих осуществлять принудительное исполнение медиативных соглашений, отвечающих требованиям данного Кодекса о мировом соглашении.
